Лукин Евгений - Словесники
Евгений Лукин
СЛОВЕСНИКИ
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.
Николай Гумилев
Лаве и раньше частенько доставалось на рынке, но сегодня... Радим
даже отшатнулся слегка, завидев ее на пороге. "Ах, мерзавки..." -
подумал он изумленно и растерянно.
Неизвестно, с кем Лава поругалась на этот раз, но выглядела она
ужасно. Шея - кривая, глаза - косят, одно плечо выше другого и увенчано
вдобавок весьма приметным горбиком. Цвет лица - серый с прозеленью, а
крохотная очаровательная родинка на щеке обернулась отталкивающего вида
бородавкой.
- Вот! - выкрикнула Лава. - Видишь?
Уронила на пол корзину с наполовину зелеными, наполовину гнилыми
помидорами и, уткнув обезображенное лицо в ладони, разрыдалась.
"Что-то с этим надо делать, - ошеломленно подумал Вадим. - Чем
дальше, тем хуже..."
Ушибаясь, он неловко выбрался из-за коряво сколоченного стола (как ни
старался Радим переубедить сельчан, считалось, что плотник он скверный)
и, приблизившись к жене, осторожно взял ее за вздрагивающие плечи.
- Не ходить бы мне туда больше... - всхлипывала она. - Ты видишь, ты
видишь?..
- Дурочка, - ласково и укоризненно проговорил Радим, умышленно
оглупляя жену - чтобы не вздумала возражать, и Лава тут же вскинула на
него с надеждой заплаканные младенчески бессмысленные глаза. - Они это
из зависти...
- Ноги... - простонала она.
- Ноги? - Он отстранился и взглянул. Выглядывающие из-под рваного и
ветхого подола (а уходила ведь в нарядном платье!) ноги были тонки,
кривы, с большими, как булыжники, коленками. С кем же это она
побеседовала на рынке? С Кикиморой? С Грачихой? Или с обеими сразу?
- Замечательные стройные ноги, - убежденно проговорил он. - Ни у кого
таких нет.
Зачарованно глядя вниз, Лава облизнула губы.
- А... а они говорят, что я го... го... гор-ба-тая!.. - И ее снова
сотрясли рыдания.
- Кто? Ты горбатая? - Радим расхохотался. - Да сами они... - Он
вовремя спохватился и оборвал фразу, с ужасом представив, как у всех
торговок на рынке сейчас прорежутся горбы, и, что самое страшное, каждой
тут же станет ясно, чьего это языка дело. - Никакая ты не горбатая.
Сутулишься иногда, а вообще-то у тебя плечики, ты уж мне поверь,
точеные...
Он ласково огладил ее выравнивающиеся плечи. Упомянув прекрасный цвет
лица, вернул на впалые щеки румянец, а потом исправил и сами щеки.
Покрыв лицо жены мелкими поцелуями, восхитился мимоходом крохотностью
родинки. Парой комплиментов развел глаза, оставив, впрочем, еле заметную
раскосость, которая в самом деле ему очень нравилась. Лава всхлипывала
все реже.
- Да не буду я тебе врать: сама взгляни в зеркало - и убедись...
И, пока она шла к висящему криво зеркалу, торопливо добавил:
- И платье у тебя красивое. Нарядное, новое...
Лава улыбалась и утирала слезы. Потом озабоченно оглянулась на
корзинку с негодными помидорами. С них-то, видно, все и началось.
- А насчет помидор не беспокойся. Сам схожу и на что-нибудь
обменяю...
- Но они теперь... - Лава снова распустила губы. - А я их так
хвалила, так хвалила...
- А знаешь что? - сказал Радим. - Похвали-ка ты их еще раз! Умеешь ты
это делать - у меня вот так не выходит...
И пока польщенная Лава ахала и восхищалась розовеющими на глазах
помидорами, он вернулся к столу, где тут же зацепился локтем за недавно
вылезший сучок.
- Хороший стол получился, гладкий, - со вздохом заметил он,
похлопывая по распрямляющимся доскам. - И дерево хорошее, без
задоринки...
Сучок послушно втянулся в доску. Радим мрачно взгля